http://az.lib.ru/c/chehow_a_p/text_0020.shtml#57
Антон Павлович Чехов.
Том второй: Рассказы, юморески 1883 - 1884 гг.
КОЕ-ЧТО
Г-н ГУЛЕВИЧ (АВТОР) И УТОПЛЕННИК
В пятницу, 10 июня, в саду "Эрмитаж",
на глазах публики, покончил с
собой известный талантливый публицист Иван Иванович Иванов. Он утопился в
пруду... Мир праху твоему, честный, благородный, погибший во
цвете лет
труженик! (Покойному не было еще 30 лет.)
Еще утром в пятницу покойный употреблял
огуречный рассол и писал
игривый фельетон, в полдень он весело обедал в кругу своих друзей, в семь
часов вечера гулял по саду с кокотками, а в восемь... лишил себя
жизни!
Иван Иванович слыл за человека веселого, беспечного, любившего пожить...
О смерти он никогда не думал и не раз хвастался,
что проживет "еще
столько же", хоть и пьянствует смертельно.
Можете же себе поэтому
представить, как удивленно вытянулись физиономии всех знавших его,
когда
из зеленого пруда был вытащен его труп!
- Тут что-то да не так! - пронеслось по саду. -
Тут пахнет насилием!
У покойного нет ни кредиторов, ни жены, ни тещи... он любил жизнь! Он
не
мог сам утопиться!
Мысль о насилии уступила
свое место подозрению, когда
звукоподражатель г. Егоров заявил, что он видел, как за четверть
часа до
своей трагической кончины покойный катался в
лодке с г. Гулевичем
(автором). Принялись искать г. Гулевича, и оказалось, что автор в скобках
бежал.
Задержанный в г. Серпухове г. Гулевич
(автор) показал сначала, что
знать ничего не знает, потом же, когда ему сказали, что сознание облегчает
вину, он заплакал и чистосердечно во всем покаялся. На
предварительном
дознании он показал следующее.
- С Ивановым знаком я недавно. Познакомился с
ним, потому что уважаю
людей печати (в протоколе слово "уважаю" подчеркнуто). В родстве с
ним не
состоял, делов никаких не
имел. В злополучный вечер угощал его
чаем и
портером, потому что уважаю литературу ("уважаю" опять подчеркнуто и
рядом
с ним мелким протокольным почерком написано: "Какое
упорство!!"). После
чая Иван Иванович сказал, что недурно бы теперь на лодочке покататься.
Я
согласился с ним, и мы сели в лодку.
"Расскажите-ка что-нибудь!" - попросил
меня Иван Иванович, когда мы
отъехали на средину пруда.
- Я не заставил долго упрашивать себя
и начал свое классическое:
"Если вам будет угодно"... После первых же двух-трех фраз
Иван Иванович
ухватился за живот, покачнулся, и широколиственная листва (?)
"Эрмитажа"
огласилась дружным (?) смехом маститого публициста... Когда
я (автор)
оканчивал второй анекдот, Иван Иванович захохотал, покачнулся от хохота...
Это был гомерический хохот. Так мог хохотать один только Гомер
(?). Он
покачнулся, повалился на край... лодка наклонилась, и
серебристая зыбь
скрыла от глаз благодарной России... и - не могу! меня... душат слезы!!
Это показание несколько несогласно с показанием
г. Егорова. Маститый
звукоподражатель показал, что Иванов вовсе не хохотал. Напротив, когда он
слушал г. Гулевича (автора), лицо его было донельзя печально и кисло. Г-н
Егоров, находясь на берегу, слышал и видел, как в конце второго
анекдота
Иванов схватил себя за голову и воскликнул: "Как всё старо и
скучно на
этом свете! Какая тоска!" Воскликнул и - бултых в воду!
Суду остается теперь решить,
какое из этих показаний наиболее
заслуживает доверия. Г-н Гулевич взят на поруки.
Смерть Иванова не первый смертельный случай в
саду "Эрмитаж", и пора
уже оградить ни в чем не повинную
публику от повторения подобных
случаев... Впрочем, я шучу.
http://az.lib.ru/c/chehow_a_p/text_0020.shtml#57