Владислав Ромуальдович Гулевич

(1847-после 1892)

Имя Владислава Ромуальдовича Гулевича – ссыльного врача и исследователя-краеведа русского Севера сегодня известно немногим, а между тем, биография этого человека, хоть и недостаточно изучена, но весьма примечательна.

Предки Владислава Гулевича вели свое происхождение из дворян Ковенской губернии (нынешняя Литва), и по всей вероятности, обосновались там достаточно давно. Так, в начале 17 в. в Ковенском повете упоминаются братья Ян и Балтромей (так в оригинале) Миколаевичи Гулевичи и их стрыечный (двоюродный по отцу – прим.) брат Юрий Янович Гулевич. ¹ Вероятно, упоминаемые в 1866 г. в Вилкомирском уезде владельцы фольварка Покольня² – Михаил (Станислав-Михаил) и Ромуальд (Ромуальд-Алоизий) Гулевичи³, происходят из той же ветви, что и Владислав Ромуальдович Гулевич. Однако сведения о его происхождении еще нуждаются в уточнениях.

Известно, что Владислав Ромуальдович Гулевич, выходец из дворян Ковенской губ., родился в г. Шавли (ныне Шауляй, Литва) в 1847 г. ⁴, а по другим сведениям во Франции в 1848 г., как раз в год очередной французской революции. ⁵ Нет сведений, по какой причине его родители оказались во Франции, и каким образом их сын возвратился в пределы Российской империи.

После известных событий 1863 г. – восстания в царстве Польском и на территории современных Беларуси и Литвы, многие его участники были высланы вглубь России, в частности в Казанскую губернию, а имения их были конфискованы⁶. Среди таких, например, значится некий Адам Гулевич, отправившийся в ссылку в период политических преследований участников восстания⁷. Возможно, он был не единственным представителем фамилии, которого коснулась подобная судьба. Впрочем, на момент восстания самому Владиславу едва было 16 лет, что практически исключает, по крайней мере, относительно его самого факт репрессий 1864-69 гг.

Владислав Гулевич окончил медицинский факультет Казанского университета (1874) и занимался врачебной практикой, будучи с 1874 г. врачом земской больницы г. Макарьева Костромской губернии.

Казанский Университет

В 1874 г. в России грянула военная реформа. 1 января 1874 г. был издан «Устав о воинской повинности»,
по которому вместо рекрутского набора вводилась всеобщая воинская повинность. По достижении 21 года все мужское
население должно было нести действительную службу. В Высочайшем манифесте по этому поводу говорилось:
«Защита престола и Отечества есть священная обязанность каждого русского подданного….». По новому закону,
призываются все молодые люди, достигшие 21 года, но правительство каждый год определяет необходимое число
новобранцев, и по жребию берет из призывников только это число (обычно на службу призывалось не более 20-25%
призывников).

Мужчины всех сословий, достигшие 21-летнего возраста, должны были участвовать в жеребьевке, и "счастливцы"

поступали на действительную воинскую службу, а остальные зачислялись в ополчение, то есть попадали в запас, не

прослужив и дня. Были определены категории льготников. Призыву не подлежали единственный сын у родителей,

единственный кормилец в семье, а также, если старший брат призывника отбывает или отбыл службу. Взятые на

службу числятся в ней: в сухопутных войсках 15 лет: 6 лет в строю и 9 лет в запасе, во флоте - 7 лет действительной

службы и 3 года в запасе. Для получивших начальное образование срок действительной службы сокращается до 4-х

лет, окончивших городскую школу - до 3-х лет, гимназию - до полутора, а имевших высшее образование – до

полугода. Отсрочку от призыва получали учащиеся средних и высших учебных заведений. Также был установлен и

список болезней, с которыми о военной службе можно было навсегда забыть (среди таких заболеваний значились, в

частности, "пляска святого Витта", и "застарелые разъедающие язвы сифилитического, цинготного и других

происхождений"). Помимо болезней, наличие или отсутствие которых мог определить любой полковой врач, в списке

присутствовали и такие, которые при известной ловкости можно было симулировать. К этой категории относились

прежде всего "слабоумие, идиотизм и умопомешательство во всех степенях и видах".

Все это позволило создать довольно сильную, подготовленную армию, но и подтолкнуло к произволу и коррупции
непосредственно в местах призыва. Что только не шло в ход, чтобы правдами и неправдами не попасть в число
подлежащих к вышеназванной жеребьевке. Многие представители многонациональной Российской империи в самый
ответственный момент попросту отказывались понимать по-русски, и тем самым вполне избегали предстоящего призыва.
Правда, доходило и до судебных разбирательств как в деле 19-ти летнего еврейского юноши Зуреха Мезещука в 1876
г. Некоторые прибегали к иным способам: так "во многих польских аптеках продавалось какое-то жестокое снадобье
под невинным и притом исковерканным названием: "капель с датского корабля". От этих капель человек надолго, чуть
ли не на целые полгода, терял владение всеми членами и выдерживал самое тщательное испытание в госпиталях...
Секрет этот знали и русские знахарки и обманывали им врачей с блистательным успехом".
 
Понятно, что наибольшее количество призывников состояло из крестьянского сословия русских, малорусских и
белорусских губерний, но и среди них оказывались желающие по разным житейским причинам избежать призыва
всеми возможными способами, включая и подкуп врачей, выдававших заключения о пригодности к строевой службе.
Подобному искушению поддался и молодой Макарьевский земский врач Владислав Гулевич. Он, освободил от
воинской повинности несколько крестьян, не безвозмездно, конечно. Однако, мошенничество раскрылось и врача
привлекли к ответственности. В 1877 г. Гулевича осудили за это преступление на ссылку в Архангельск с лишением
всех прав состояния. Это стало поворотным моментом в жизни Владислава Ромуальдовича.
 

 
Шуя, Архангельской губ. 1886 г.
 
Начиная с XVIII в., Архангельский Север все прочнее приобретал "славу" одного из центров политической и
религиозной ссылки в России. В архангельской ссылке под надзором полиции находились многие деятели
народнического и социал-демократического движения России ХIХ - н. ХХ вв.: В.В. Берви-Флеровский, П.Е. Ефименко;
члены "Союза борьбы за освобождение рабочего класса" В.А. Шелгунов, А.Л. Малченко, Е.К. Агринская, К.М.
Норинский; члены "Рабочего союза" К.Ф. Бойе, А.Д. и П.С. Карпузи, Е.И. Спонти; анархисты-коммунисты М.И. Бечин, М.
Мартынов, Н. Коршунов; большевики Е.Ф. Арманд, Е.Н. Адамович, К.Е. Ворошилов, Н.И. Бухарин, В.П. Ногин;
меньшевик А.И. Рыков; эсер А. Гриневский (писатель Александр Грин) и др.
Владислав Ромуальдович Гулевич не принадлежал к числу политических ссыльных и кроме того совершенно
безвозмездно предложив свои услуги врача в 1881 г., начал ездить во всяческие экспедиции, например, в Мурман,
где долгое время был вообще единственным медиком. В.Л.Гулевич в 1882 г. принял участие в работе временного
санитарного пункта в Киберге (Норвегия). Работал на Кольском полуострове в составе санитарного отряда
Архангельского отделения Общества Красного Креста и был послан для оказания помощи поморам, промышлявшим на
Мурманском берегу. С 1884- 1885 и 1887-1890 гг. - врач на Мурманском берегу. В 1885 г. выступил с докладом на
заседании Общества Архангельских врачей «К этиологии цинги на Мурмане», вышедшего отдельной брошюрой. О том,
в каких условиях приходилось работать, свидетельствуют путевые заметки А.Г.Слезкинского:

«…Итак, угостившись вдоволь насчет хозяина, покручники получают от него на дорогу несколько рублей, молятся

Богу, прощаются и пускаются в дальний путь. Семьи провожают их, напутствуют добрыми пожеланиями и,

разлучаясь, слезно плачут. Да и как не плакать? Быть может, навеки расстаются с своими кормильцами. Длинные,

убийственные, в течение целого месяца, переходы при отвратительных условиях, болезни, бури, штормы — вот что

ожидает эту задолжавшую толпу. Поэтому понятно, что отхожие мурманские промыслы ежегодно уносят в вечность

немало жертв, оставляя семьи без куска хлеба и обрекая их на полную нищету.

От дома до места промысла покручники проходят различные расстояния — 500–1000 верст, смотря по тому,

насколько ближе или дальше лежит селение к промысловому пункту. До с. Кандалакши покручники проходят чрез

несколько селений, где они могут и отдохнуть в тепле и подкрепить силы горячей пищей; за Кандалакшей же,

считающейся преддверием Лапландии, ничего подобного они получить не могут и переносят такие ужасные

условия пути, какие просто несвойственны людям.

Прибыв в становище, покручники находят жилища, амбары, кладовые, погребенными в глубоких снегах. Через

отворенные двери и разбитые окна снег забился внутрь и жилых, и нежилых строений. Изнеможенные и усталые

поморы прежде всего начинают откапывать жилища, а потом принимаются за складочные строения; они

прорывают дорожки, очищают от снега нары и спешат поскорее отопить помещения. Оставшийся внутри снег тает,

производит испарения, и в избах образуется страшная сырость. Обитателям нет заботы о том, какое влияние она

имеет на организм. Раз промышленники добрались до стана живыми, целыми, невредимыми, откопали нары и

затопили печи, они благодушествуют после долгого путешествия, наслаждаясь теплом и отдыхом, а на все прочее

не обращают внимания. Да и стоит ли беспокоиться о сырости, когда она частью выгоняется сквозняком, частью

стушевывается в духоте, которая на первых же порах вселяется от тесноты, неряшливости, грязи и других

нечистот. Я измерял и осматривал станы. Это большею частью избы, построенные из толстых досок и покрытые

однорядной тесовой крышей. Длиною стан в 4, шириною в 3¹/₄, высотою в 1³/₄ аршина. Дверь в 14, а окно в 9

вершков. Внутри вдоль стен тянутся нары в 1 аршин ширины; над ними приделаны полки; перед окном стол на

кольях. Пол настлан только между нарами, а под последними голая земля. На верху досчаной потолок; в углу

печь, сложенная из плитнякового гранита. В таком стане помещается состав шняки из 4 человек, да, кроме того,

нередко сушатся рыболовные снасти с морскою травой, разлагающейся и издающей зловоние.

Поморы

— Как вы спите на таких узких нарах? — спросил я промышленников.

— Теснимся по привычке. Спим бочком, а в теплую погоду двое уходят на чердак.

— А к духоте, грязи тоже привыкли?

— Не замечаем.

Надо просто удивляться такому ответу. Бань в становищах не существует, купаться негде; белье и посуда, за отсутствием женщин, моется редко, полы же и нары совсем не видят воды. Сами поморы во время штормов бездействуют и целыми сутками валяются в стенах, потеют, преют, — все это служит богатым рассадником для паразитов, причиняющих обитателям немалое мученье.

— А что употребляете в пищу?

Перво-наперво трещочка, потом едим максу, кашу. Ежели случится хороший лов, то дорожим временем и обедаем на скорую руку, иной раз недобедываем, а берем с собою хлеба.

Пищу варят в нелуженных медных котлах, отчего на стенках их остается зеленоватая окись, которой в смысле вредности поморы не придают никакого значения и не удаляют ея. Промышленники пьют и чай, но для приготовления его нет ни самоваров, ни особых котлов, а отвечает все тот же пищевой котел, в котором сваренный чай припахивает медью и трещочкой.

…Возвращаясь из становища, я заходил в больницу Красного Креста и разговаривал там с фельдшером. Последний мне объяснял.

— У нас полагается 16 кроватей. Врачебный персонал составляют: два фельдшера, студент-медик и две сестры милосердия. Врач бывает наездом, так как он назначен на весь берег.

— Больных цынгою ныне много поступило?

— Только десять человек. Ведь у нас цынга не вылечивается, а мы даем лишь первую помощь и отправляем в архангельскую больницу; там больные поправляются окончательно.

— Это почему же?

— Зимою помещения не топят, лекарства в аптеке стоят несколько лет, не обновляются, вымерзают; наконец, у нас нет ванн и других приспособлений.

— В прежние годы цынга, кажется, более свирепствовала на Мурмане?

— Всяко бывало. Чем лучше уловы, тем реже промышленники сидят в своих заразных станах, и цынга, конечно, действует слабее. Вообще, необходимы санитарные и гигиенические меры, а о них по всему побережью и понятия не имеют».

В 1885 г. Владислав Ромуальдович Гулевич выступил с докладом на заседании Общества Архангельских врачей

«К этиологии цинги на Мурмане», вышедшего отдельной брошюрой.

Оценив работу Гулевича на ниве медицины, император Александр III в 1885 году даровал Гулевичу помилование,
но Владислав Ромуальдович уезжать уже не хотел, прочно связав свою жизнь с русским Севером. 
«В начале лета 1886 года в Печенге побывали настоятель Соловецкого монастыря архимандрит Мелетий,
архангельский губернатор князь Голицын, управляющий государственным имуществом Топчен, консул Островский и
доктор Гулевич. Они посетили пустынь с ветхой Сретенской церковью на месте могилы преподобного Трифона,
осмотрели окружающую местность и приняли решение на возобновление монастыря именно в этом месте. Вероятно,
такое решение было оправданно на то время, поскольку место древнего монастыря у Печенгской губы было заселено
колонистами. После этого и было положено начало трудов по восстановлению Трифоно-Печенгского монастыря».
 

 
Церковь в Печенгском монастыре
 
В 1889 г. В.Р.Гулевич стал инициатором создания метеорологической станции в Териберке
(русская Териберская колония, расположенная при устье реки Териберка у юго-западного конца Терибергской губы в
127 км к Северо-Востоку от Мурманска), одной из первых, встречающая удары стихии на континент со стороны
Баренцева моря. Там располагалось становище (поселок) мурманских рыбопромышленников с паровым жиротопенным
заводом, а также имелась небольшая церковь.
 

 
Река Териберка
 

 
Колония и становище в Териберке
 

В 1890-ые гг. Владислав Гулевич описывал русскую Лапландию⁸. Известны его работы: Мурманский берег в промысловом и санитарном отношениях. Записки врача Вл. Гулевича. (Архангельск, Губернская типография, 1883), "Русская Лапландия и ее промыслы" (Архангельск, 1891), где в частности касался истории, этимологий и быта коренного населения этих земель.

Лопари

В частности, В.Р.Гулевич сообщает несколько этимологий названия Мурман. По его словам, "...местные же и самые древние обитатели Лапландского полуострова - лопари - толкуют об этом различно. Одни из них говорят, что оно (название Мурман. – прим.) произошло от соединения двух лопарских слов: Мюръ и Маннъ, а другие думают, что от Мюръ и Миннъ... Мюръ означает море, Маннъ - луна, Миннъ - наше. Следовательно, по понятиям одних лопарей, Мурман означает Лунное море, а других - Наше море. Норвежцы же утверждают, что ими дано название берега еще в глубокой древности... что Мурман произошел от следующих слов: Муръ и Маннъ. Муръ означает по-норвежски мать, мамаша, а приставка маннъ - человек, итак - Мурман означает Мать человека, в переносном смысле кормилица...
Может быть, существуют и другие объяснения... но я их не слышал и потому выражусь общепринятым лопарским выражением: "Поди-знай".
Исследователи, правда, отмечают, что этимологии В.Р. Гулевича грешат существенными искажениями. Море - по-саамски миерр, миарр, мер, мерр. В саамском языке есть слово мур, и оно издавна имеет значения: ель, дрова, палка, деревья. Это подтверждает и английский путешественник Стифан Бэрроу, который во время плавания вдоль Лапландского (Мурманского) берега в 1557 году записал ряд саамских слов, а среди них мурр - лес и манна - луна.
В словарях саамского языка и литературе по саамскому языку слово ман дается как яйца (множественное число от слова яйцо) и проточное озеро, плесо; маньнь - невестка; манна - луна, месяц: Мант, мадд - планета. Вероятно, Гулевич ошибался. Не получается, чтобы Мурман в переводе с саамского языка звучал как Морская земля или Морской берег. Но сама постановка вопроса, отразившаяся в краеведческой работе Гулевича и попытка на него ответить, уже было шагом в направлении изучения истории Кольского полуострова.

О последующих годах деятельности В.Р. Гулевича ничего не известно. Но, вероятно, однажды связавший свою жизнь с русским Севером, Владислав Ромуальдович остался верен выбранному пути до конца.

Примечания:

¹Opis dokumentov Vilenskogo archiva. Стр.275: "296. февр. 6. 1607 г. янв. 28. Продаж. л. зем. Яна Мик. Гулевича стрыечному брату своему Юрию Ян. Гулевичу на часть им. Повольскаго, въ ковен. п., доставшуюся ему по разделу после брата его Балтромея Гулевича. Л. 432-3.

²Ведомость о количестве земли, доходе и процентном  сборе, причитающихся с помещичьих имений по Вилкомирскому уезду (1866):
Фольварк Покольне Михаила и Ромуальда Гулевичей - 90 десятин, доход 238 руб.

³Выписка из Списка дворян Вилкомирского уезда Ковенской губернии за 1852 год:
Гулевич Устин Федор Антон сын Антона-Франца-Михаила Фадея, 27 лет
Братья его: Станислав-Михаил, 24 года
Ромуальд Алоизий, 21
Мать Эвва урожденная Богдановичева, 52
Сестра его Эмилия, 17
Коварского прихода, фольварк Покальне, в коем 7 душ и земли 60 десятин.Занимается хлебопашеством. Признан в дворянстве определением Виленского Дворянского Депутатского собрания 11 марта 1804 года и Ковенского 28 апреля 1845 года. Свидетельство - Указ Герольдии 28 августа 1844 года за № 3952

⁴Гулевич Владисл. Ромуал. - врач (Шавли, Ковен. г.), р. 1847. {Венгеров}

⁵В книге Ушакова И.Ф. "Кольский Север в досоветское время. Историко-краеведческий словарь" о Гулевиче В. Р. сказано следующее:
"Гулевич Владислав Ромуальдович. Родился во Франции в 1848 году, из дворян Ковенской губернии. Врач земской больницы в г. Макарьеве Костромской губернии. За политическую неблагонадежность выслан на четыре года в Архангельскую губернию с лишением "всех прав и преимуществ". В начале 1880-х годов добровольно работал врачом на Мурманском берегу, возглавляя санитарный отряд Архангельского отделения Общества Красного Креста. Написал книги: "Мурманский берег в промысловом и санитарном отношениях" (Архангельск, 1883) и "Русская Лопландия и ее промыслы" (Архангельск, 1891).
Ист.: ГААО ф. 39, оп. 1, д. 345, л. 2-7
Лит.: КЗ, с 478-479."

⁶Польская политическая ссылка в Казанской губернии во второй половине XIX века http://planetadisser.com/see/dis_244244.html

⁷О конфискации имений политических преступников 20 февраля 1864-7 апреля 1869 (Литовский исторический архив)

Подгайский Павел Викентьевич мещанин Виленской губернии
Швойницкий Любомир, дворянин, Паневежский уезд, Ковенской губернии им. Рады
Людвик Иодка (хотя уже и умершему)…имеет нераздельное с матерью и братом имение Волочин с 400 десятинами земли Лидского уезда
Станислав Иодко
Австрийскому подданному Иосифу Май - имущество отыскивается …для конфискации
Бер Оттон дворянин Сокольского уезда Гродненской губернии
Высоцкий Эдуард помещик им. Ирландка Брестского уезда
Рогальский Феликс дворянин Ковенского уезда
Дзедзюль Юлиан дворянин Новогрудского уезда Минской губернии
Каетан Жуковский
Врублевский бывший поручик и начальник Сокольского Егерского училища
Адам Гулевич
Юревич Анастасий мещанин проживал в Лидском уезде, сослан в Калужскую арестантскую роту на 2 года
Высоцкий Эдуард дворянин Пружанского уезда, в г. Пружанах родители имеют дом - сослан на житье в Тобольскую губернию
Высоцкий Иван однодворец Слонимского уезда сослан в Калужскую арестантскую роту на 4 года
Врублевский Антон дворянин, проживал в Новогрудке, сослан на поселение в более отдаленные места Сибири
Арцишевич Доминик дворянин г. Варшавы сослан на поселение в более отдаленные места Сибири.

⁸Гулевич Вл. - врач, писал о русск. Лапландии (1890 гг.). {Венгеров}

***



 Воспоминания Ядвиги Юшките (1868-1948), знаменитой деятельницы литовского возраждения и родственницы В.Р. Гулевича
(её мать Мария Шелютайте и В.Р. Гулевичь были двою родными братом и сестрой).
Воспоминания были напечатаны в журнале "Mūsų senovė" ["Наша старина"]
Университета им. Витаутаса [Витовта] Великого, гор. Каунас, номер 4, 1939 г., стр. 604-620.
Формат "PDF" (8,6 МБ).
(Оригинал https://www.epaveldas.lt/object/recordDescription/LNB/C10000016083)
Прислал Дарюс Жеруолис, Литва.

Краткий перевод материала от Дарюса Жеруолиса:

Описание дальнейшей жизни врача Гулевича. После Архангельска, в след за губернатором Архангельского края (которого назначили на должность в Калужской губернии, В. Р. Гулевич переселился в гор. Сухиничи Калужской области. Вероятно, что там он и написал "Русскую Лапландию".  После того он переехал (вернулся) в Литву, к брату Стяпонасу (по русс. - Степан) в имение Вайгува (ныне - в Кельмском раёне Литвы). Там (в Вайгуве) он и умер и был похоронен на местном кладбище. (Когда это случилось, в воспоминаниях данных нет). После переезда в Литву, одно лето (скорее всего в 1894 году) он провёл у Ядвиги Юшките в имении Пярнарава (русс. Пернарово) в Кедайнском уезде. Ядвига учила его литовскому языку, которым он слабо владел. Отец Владислава, Ромуалдас (Ромуалд) Гулевич в 1872 году продал свое имения (Концепт) в Укмяргском (Вилькомирском) уезде Литвы и переехал жить в Пярнараву к отцу Ядвиги, Йонасу. Ромуалдас Гулевич умер в Пярнараве в 1873 году и был там похоронен. Мать Владислава умерла в 1886 г. в Павидай (Кельмский уезд), а похоронена в Титувенай (тоже в Кельмском уезде).

Отец Ромуальд Гулевич эмигрировал во Францию в 1831 году после антицарского восстания. Там он познакомился и женился на емигрантке из Польшы, вдове Пешинской (дьевичъя фамилия - Насажевска), у которой уже была дочь. Они жили в городе Боургес. На родину вернулся как помощник главного инженера французкой железнодорожной строительской компании (фамилия - Дупаты), которая была назначена строить железную дорогу из Лиепайи (Латвия) в Ромны (Украина). Переехали всей семьёй - 16 летняя дочь и два сына - 12-летний Владислав и 11 летний Степан. Устроились жить в Вильнюсе у сестры Ромуальда, а в 1863 году взяли в аренду имение Концепт той же сестры недалеко от Укмярге (Вилькомира), а детей оставили в Вильнюсе у сестры. В 1861 году сыновъя в Вильнюсе посещали гимназию, а дочь давала уроки французкого языка. После окончания гимназии (в Вильнюсе), Владислав поступил учиться в Казанский университ. В Казани жила его сводная сестра, которая вышла замуж за Валицкого, учителя Казанской гимназии.

Дополнительные источники:

«Русская земская медицина», сборник 1899 г.

Слезскинский А.Г. Поездка на Мурман: Путевые заметки //Ист. вестник. — 1898. — Т. 71, №3. — С.981–1020; Т.72, №4. — С.152–191. http://qwercus.narod.ru/slezskinsky_1898.htm

А.А.Минкин «Топонимы Мурмана» Мурманское книжное издательство, 1976 г. http://www.ivki.ru/kapustin/journal/minkin.htm

И.М.Ульянов «Страна Помория» 1984 г. http://www.strana-naoborot.com/Unezhma/uljanov/un_mixed1.htm