Владимир Сухацкий.

Сибирские поляки.

Статья "Сибирские поляки" написана Владимиром Сухацким, известным тележурналистом, краеведом, нашим земляком, кемеровчанином.

Большой популярностью пользуются его авторские телепередачи "от Щегловска до Кемерова" на телеканале "Мой город",

основанные на исследованиях истории Кузбасса.

В детстве у меня был приятель, которого звали Войтек Василевский, а его младшую сестру - Дагмара. Довольно необычные имена для наших мест! Детвора называла их на русский манер - Витёк и Маруся. Они не обижались, но когда пришло время получать паспорт, брат с сестрой настояли, чтобы в документе были указаны имена, данные им при рождении, а в графе «национальность» значилось «поляк», «полька». Работники загса уговаривали подростков взять русские имена, но гордые и упрямые потомки выходцев из Речи Посполитой были непреклонны. Они заявили, что «мы поляки по крови, но наша родина - Сибирь». И таких людей, как Войтек и Дагмара, в Сибири было много. Имея советское гражданство, эти люди очень трепетно относились к своему происхождению и национальной культуре. В польской историографии даже появился термин «сибирские поляки».

Поляки на земле Кузнецкой появились 400 лет назад, когда русские первопроходцы стали сооружать здесь пограничные укрепления. Сначала возник Томский, затем Кузнецкий и Верхотомский остроги.

Как известно, начало XVII века — время русско-польских войн. Поэтому первыми иностранными поселенцами в острогах были военнопленные. Также в этих форпостах обитали и перебежчики, которые охотно несли военную службу «под высокую государеву руку». Они собирали ясак (пушнину, мед, орехи, рыбу) с шорцев, телеутов, томских татар.

Казаки «литвы» (так тогда называли поляков) были освобождены от налогов и имели право свободно заниматься хлебопашеством. Некоторые из них выполняли посольские функции. Рядом с Кузнецким острогом проходила граница с племенами джунгаров, кыргызов, абинцев. Имея такие привилегии, о которых поляки на родине и мечтать не могли, лни с большим желанием отправлялись покорять и осваивать Сибирь.

В XVII веке количество людей «польской породы» Кузнецком остроге было значительное, примерно 15 процентов от общего числа казаков, боярских людей и хлебопашцев.

По подсчетам российского историка И.Н.Оглоблина, в те времена было сослано в Западную Сибирь не менее 1500 поляков. Многие из них поселились в Кузнецке.

Другой исследователь, Д.Я.Резун, полагает, что каждый четвертый обитатель форпоста в верховьях Томи был поляком.

Если это так, то получается, что первопроходцами являлись не только русские, но и «сибирские поляки», которые не чувствовали себя лишними на чужбине. С русскими их объединяло то, что у них была славянская культура и христианская религия. А также язык, настолько похожий на русский, что переводчика не требовалось. Лингвисты утверждают, что традиционный тост «За здоровье!» пришел к нам от поляков. Прежде наши предки пили горькую под возглас «Во славу царя-батюшки!»

Практически все уроженцы Речи Посполитой, которые по разным причинам оказались в Сибири, были людьми грамотными, высококультурными и мастеровитыми. В 1623 году московские власти направили поляка Анджея Просовецкого в Томск, чтобы он соорудил там «огороженный двор, который стал бы приставом добрым служилым людям». Говоря современным языком, его послали в Томск, чтобы он построил для «VIP- персон» гостиницу. С чем он успешно справился.

Еще одна тема — польско-русские браки.

Поляки охотно женились на русских девушках. В основном это были молодые мужчины-военнопленные, не связанные брачными узами. Если кто-то из них и был женат, далеко не каждая супруга-полька готова была отправиться с мужем в ссылку в Сибирь. Поэтому свою вторую половину молодые люди находили на чужбине.

Вот свидетельство, которое нам оставил некий Анджей Дабковский: «Жениться на русской — это счастье, которое не всегда найдешь на родине. Русские женщины — красивы, трудолюбивы, наивны и целомудренны. Они никогда не изменяют мужьям».

Но у чужеземцев, оказавшихся за тридевять земель, имелась серьезная проблема: они исповедовали католичество, а их суженые— православие. Официального признания в Сибири такие смешанные браки не имели. Поэтому дети в польско-русских семьях считались «нечистыми». Родителей лишали прав на состояния, и им запрещалось уезжать в Польшу.

Часто один из супругов менял вероисповедание. В случае если поляк принимал православие, семья становилась «русской».

Обычно мужчина менял фамилию, и таким образом некий Иваницкий становился Ивановым, а Василевский — Васильевым. Историки утверждают, что, женившись на русской девушке, поляки навсегда оставались в России и не испытывали никакого желания вернуться на родину.

К началу XIX века «сибирские поляки» почти утратили национальную идентичность. За 200 лет они почти полностью растворились среди местного населения и стали называть себя русскими.

Но некоторые из них все же хранили память о предках и рассказывали своим детям о своей родине — «чудесной стране, в которой вся земля усыпана яблоками». Но это были лишь семейные предания. Не более! Внуки и правнуки первых польских поселенцев, выросших в таежной Сибири, даже не знали, что это такое - яблоки.

Самый массовый приход поляков в Сибирь, которую они называли не иначе как «страной слез и льда», пришелся на 30-60-е XIX века.

В то время значительная часть Речи Посполитой входила в состав России. После войны с Наполеоном победители поделили Польшу на три куска, и самый большой достался нашей стране.

Свободолюбивые поляки дважды, в 1831-м и 1861 годах, пытались обрести независимость и избавиться от имперского ига.

По всей территории Российского царства Польского прокатилась волна мятежей и восстаний. Но воевать с Россией было бессмысленно. Каждый раз бунтарские выступления заканчивались поражением повстанцев. Десятки тысяч арестованных поляков отправились в составе русской армии воевать на Кавказ, что означало верную смерть. Другим повезло — их отправили в ссылку в Сибирь.

Вот так в Томской губернии, частью которой являлась территория Кузбасса, появилась обширная польская диаспора. Собственно говоря, с этого и началась полонизация Кузнецкого края.

Кто-то считает, что XIX век был веком «ополячивания» сибиряков. Но пришельцы вовсе не заставляли аборигенов исповедовать католичество, читать молитвы на латыни и говорить по-польски. Другое дело — европейская культура, с которой иноземцы пришли и которая оказала существенное влияние на быт, жизненный уклад, менталитет местного населения.

Как правило, все ссыльные поляки имели статус государственных преступников и проживали в «отдаленных губерниях» под надзором полиции. Бунтарей не сажали в тюрьмы, не привлекали к каторжным работам. Им было предоставлено право вести привычный образ жизни, но только не на родине, а в таежной глуши. В этом и заключался весь смысл наказания.

Ссыльным полякам разрешалось брать с собой жен, если таковые имелись, получать с родины денежные переводы, вести переписку. Кроме того, российское правительство оплачивало их содержание. Это были небольшие деньги, но их вполне хватало на жизнь — 114 рублей серебром в год. Например, купить избу можно было за 200 рублей, булку хлеба — за 2 копейки, а 1 килограмм китайского сахара — за 40 копеек. То есть жить можно.

Вот что писал по этому поводу ссыльный поляк Ю.Ручиньский: «Пуд ржаной муки, очень хорошей, стоил 15 грошей, пуд пшеничной — 40 грошей, пуд отличного мяса — 4 злотых, четырехнедельный, специально выкормленный молоком теленок — 5 злотых, пара рябчиков — 10 грошей, диких уток, тетеревов, глухарей даже не хотели покупать, выбирали только молодых тетеревов и чирков. Рыб отменных уйма и также за бесценок. Зимой на базаре лежали в огромных количествах замороженные карпы, окуни, осетры, стерляди, щуки чудовищных размеров».

К месту ссылки поляков доставляли на телегах или санях. Ночлег — в гостиных дворах. Очень часто сердобольные сибиряки подкармливали арестантов, угощая их хлебом, молоком, салом. Обычный рацион на этапе: завтрак — кружка молока с хлебом, обед — суп с мясом, «приготовленный в таком количестве, что хватало и на ужин».

Доброта и радушие местного населения поражали воображение иностранцев. Польский ссыльный Винцент Мигурский писал: «Проезжая по Сибири, я замечал и должен признать это прямо, что жители ее, то ли потому, что тогда еще недалеко ушли от естественного состояния и были неиспорченными, то ли предки их, заселявшие этот край, также были изгнанниками и отвергнутыми обществом, а отсюда почти у каждой семьи были свои традиции и воспоминания, то ли, наконец, потому, что, глядя постоянно на нескончаемые толпы проходящих арестантов, освоились с горем, а может, что самое верное, прониклись принципом житейской философии: «сегодня мне, а завтра тебе», но по отношению к нам они были чрезвычайно вежливы, услужливы и гостеприимны».

Все политические ссыльные были образованными людьми. Именно потому они и назывались «политическими». Большинство поляков — дворяне, которые свободно говорили на нескольких иностранных языках, прекрасно знали европейскую литературу, искусство, философию, теологию. Понятно, что кому, как не им, предстояло стать народными просветителями в малограмотной Сибири.

В начале 60-х годов позапрошлого века в Кузнецке оказался польский художник Генрих Филиппович, выпускник Варшавской художественной школы. Он учил детей живописи, литературе, латыни. Сначала преподавал в первом окружном училище в Кузнецке. Это учебное заведение открылось еще в 1826 году, но влачило жалкое существование. Училище то открывали, то закрывали. Поэтому Филиппович, как и другие поляки, занимался репетиторством.

Многие состоятельные люди в Кузнецке не жалели денег, чтобы их отпрыски знали латинский и французский языки, играли на фортепьяно и писали стихи. Польских учителей уважали и платили им хорошие деньги. Г.Филиппович получал за репетиторство больше денег, чем от продажи своих картин.

Другие ссыльные занимались «письмоводительством у частных лиц». Например, польский дворянин Бернард Юшевич, отбывая ссылку в Кузнецке, писал от имени горожан прошения и челобитные. Поскольку 99 процентов местного населения не умели ни писать, ни читать, работы у писаря было предостаточно. Он являлся одним из самых уважаемых и богатых людей в уезде. И это при том, что официально значился политзаключенным. Позже по высочайшему повелению российского императора поляка Б.Юшевича перевели в канцелярию Томской губернской казенной палаты. Он стал важным чиновником и имел блестящую репутацию, так как в отличие от русских никогда не воровал и не брал взяток. Надо сказать, что ссыльные поляки страдали не столько от суровых сибирских морозов, комаров и гнуса, сколько от местной бюрократии. За каждый чих полякам приходилось платить. Чтобы съездить к друзьям в соседнюю деревню, надо было дать на руку полицейскому. Хочешь послать весточку в Польшу — дай почтарю 5 копеек, и тогда письмо дойдет до адресата.

Любопытное свидетельство по этому поводу оставил ссыльный поляк Ю.Ручиньский: «Русский человек, проведший жизнь в среде, где взятка была средством и целью бытия, что ж удивительного, что он желал и искал взяток? Но один раз, взяв то, что, по его пониманию, свято ему полагалось, становился он после этого благосклонным, любезным и по-своему порядочным. В служебной сфере — деморализация, такая же большая, как повсеместно. Все крадут, открыто, обдуманно, как бы по убеждению. Получаемое от правительства жалованье для них ничто, взятки — всё. Каждая должность заранее просчитана, сколько должна принести дохода... Общественное благо, любовь к стране — эти понятия им незнакомы, умам их недоступны».

Когда число поляков в сибирских губерниях достигло 65 тысяч и они стали превалировать в общественной жизни, российские власти решили, что управлять ссыльными должны люди «польской породы». Так в феврале 1837 года главой Кузнецка был назначен Людвиг Вроблевский. Неслыханное дело — мэром уездного сибирского города стал чистокровный поляк!

Вроблевский начинал государеву службу в лейб-гвардии Измайловского полка. Был удостоен звания штабс-капитана и многих наград. Одно время являлся заседателем Красноярского земского суда, затем — городничим в Туруханске. Он и его друг А.Ф. Поклевский, которого называли одним из самых богатых в России, стали «отцами – благодетелями» для сибирских поляков: помогали соотечественникам найти работу, приобрести жилье и даже вернуться на родину.

Л. Вроблевский занимал пост городничего Кузнецка семь лет и оставил о себе добрую память. Возможно, самым ярким персонажем в истории полонизации Сибири являлся Антош Анкудович, ссыльный ксендз, магистр теологии, который ратовал за создание польских общин на территории от Урала до Тихого океана.

Находясь в ссылке в Кузнецке, он предложил сибирским католикам создавать храмы везде, где это возможно. Его призыв был услышан. В начале XX на средства паствы на территории Кузбасса были построены четыре римско-католических костела и часовни: в Мариинске, Тайге, селах Бороковском, Тюхтет.

Как известно, не каждый католик – поляк, но каждый поляк – католик.

В то время около 10 процентов жителей Мариинска были поляками. Здесь, между прочим, отбывал ссылку дед выдающегося композитора Д. Д. Шостаковича - Болеслав Петрович Шостакович.

В рождественские, пасхальные праздники в селе Бороковском Тяжинского района местный костёл посещало более 10 тысяч прихожан. Это очень много, если учесть, что численность населения всего уездного города Мариинска была такой же!

Кстати упомянуть, автором проекта католического храма в селе Бороковском являлся известный архитектор и художник поляк Викентий Оржешко, выпускник Санкт-Петербургской академии художеств. Его учителем был выдающийся российский художник Л.Н.Бенуа. К сожалению, фото этого храма отсутствует, но если судить по эскизам архитектора, деревенский Костёл представлял, величественное здание в неоготическом стиле. Богатое убранство фасада, пилястры, внутренние и внешние резные деревянные панели — все это было необычным для здешних мест. Здание разительно отличалось от православных храмов и считалось одним из самых красивых культовых сооружений за Уралом.

Сохранилось описание богослужения в одном из сибирских костёлов: «С утра ксёндз исповедовал многочисленных грешников и проводил богослужение. Под вечер были короткие вечерни. Во время литургии за неимением органа мы отвечали священнику пением. Был создан квартет из неплохих голосов. Рабцевич вел бас, Жонжевский сопрано, я был тенором, Цырына отлично вторил. Исполняли мы «Когда утренние всходят зори» на прекрасный мотив, сохраняемый в нашей среде. Наше пение привлекало инженеров. Слушали как на концерте. Некоторые, как, например, майор Таскин, меломан, не пропустили ни одного богослужения. После мессы мы забирали священника на обед, угощали его не изысканно, но гостеприимно и искренне. Так прошло более десяти дней, и попрощались с настоятелем до встречи не ранее через год».

Как это ни парадоксально звучит, но массовая ссылка поляков в Сибирь стала благом для местных жителей. Это было проникновение европейской цивилизации в дикий край, жители которого даже не знали грамоты.

Русские дворяне переселяться сюда и нести «светоч знаний» не хотели. Для них слова «Сибирь» и «каторга» являлись синонимами. Ну а сосланные в «таежные болота» декабристы были скорее изгоями, чем миссионерами. Поэтому именно ссыльные поляки внесли заметный вклад в окультуривание Сибири. Они хотели, чтобы здесь им жилось, как у себя дома.

Те, у кого было достаточно средств, приобретали избы. Но, как правило, изгнанники снимали жилье. Некоторые на хуторах занимались фермерством. Упомянутый выше Ю. Ручиньский писал: Бопрэ с Подлевским купили хутор... Выросли строения и добротный домик. Неизвестные там прежде плуги начали взрезать землю. Семена пшеницы были доставлены из Сандомежа. В течение нескольких лет хутор расцвел; в нем работало несколько батраков, коней и скота было достаточно, и прибыль росла год от года. По нескольку тысяч пудов зерна закупало российское правительство».

Обычно поляки разбивали перед домом цветники. Выращивали георгины, гладиолусы и даже розы. Считалось хорошим тоном на обеденный стол поставить вазу с цветами. Часто молодые люди просто дарили букеты проходящим девушкам. Поначалу сибиряки посмеивались: «Чудят поляки! Нет чтобы редьку перед крыльцом посадить. Ее хоть есть можно». Но спустя некоторое время старожилы тоже стали разбивать палисадники. Выращивали в основном подсолнух: и цветок красивый и семечки погрызть можно!

По воскресеньям поляки устраивали концерты, танцевальные вечера. Пианино, скрипки заказывали в Петербурге или Москве. Инструменты доставляли местные купцы (в Топкинском городском музее можно увидеть маленький немецкий орган для домашнего музицирования).

Почти в каждом сибирском городе, где проживали ссыльные, создавались музыкально-хореографические классы, в которых обучались не только польские, но и русские дети. Еще одно свидетельство от Ю.Ручиньского: «Счастливая детвора сбегалась в назначенные часы. А так как девушки были щеголихи и охочи к прыжкам, то легко поняли, что требуется, и в течение нескольких месяцев научились кадрили, вальсу, даже начали танцевать мазурку как истинные польки... Четыре маленькие балерины стали в кадриль и станцевали так хорошо и ловко, как там никогда не видели, так что могли бы фигурировать и в европейских салонах».

Заметный вклад поляки оставили и в сибирской кулинарии. Известно, что многие мариинские трактиры специализировались на приготовлении исконно польских блюд, таких как бигос, фляки (отварные рубцы), голубцы, судак под соусом, песочное печенье и др. Но «коронными блюдами» являлись разнообразные колбасные изделия. Прежде только местные татары делали из жирной конины вяленую колбасу «казылык». Но спросом она не пользовалась, так как русские считали ее «басурманской». А вот колбаса «Краковская», изготовленная местными поляками, подавалась в мариинском станционном буфете как деликатес.

Кстати упомянуть, шампиньоны стали использоваться в сибирской кухне тоже благодаря полякам. Местные жители называли их «собачьими грибами» и в пищу не употребляли, поскольку считали ядовитыми. Однако поляки высоко ценили вкус этих грибов и готовили «королевские» блюда, которые со временем полюбились и сибирякам, например, соте из шампиньонов под соусом.

Говоря по-русски, это запеченные со сметанной грибы. Обычно поляки нанимали для сбора шампиньонов местных мальчишек и платили по копейке за ведро.

Впрочем, поляки тоже кое-что позаимствовали у сибиряков. И прежде всего – пельмени. Один из ссыльных писал: «Вареники с мясом — самое вкусное блюдо на свете. Я могу съесть их огромное количество. И только смерть способна остановить мое желание кушать их каждый день».

Изысканной закуской ссыльные считали соленые рыжики со сметаной, а также вяленую или копченую красную рыбу: осетра, нельму и муксуна.

Сибиряки относились к ссыльным полякам как к родным братьям и считали, что только благодаря им богом забытый уголок «стал похож на Европу».

Вот что писала газета «Сибирь» в 1883 году (№ 31): «По прибытии в Сибирь поляки не предались отчаянию... стали заниматься торговлей, ремеслами и даже иногда хлебопашеством... Много способствовали развитию ремёсел и огородничества... колбасное, кондитерское и некоторые другие производства исключительно полякам обязаны основанием и развитием в Сибири. До поляков здесь почти не было ни кафе-ресторанов, ни трактиров, ни порядочных гостиниц».

Полонизация Сибири имела и негативные стороны. Поселенцы изготавливали дешевый спирт и, по сути, спаивали местное население. Польская сивуха имела хорошее качество и стоила копейки. Торговля шла круглосуточно, и даже в три часа ночи можно было запросто купить бутылку первача у бутлегеров, которые в то время назывались «шинкарями».

В конце ХIХ века в Мариинске появились первые публичные дома. Самый известный бордель принадлежал пани Веревской. Она нанимала на работу в качестве горничных и кухарок русских девушек и вынуждала их заниматься проституцией.

Справедливости ради скажу, что польская диаспора никакого отношения к появлению борделя в городе не имела. Документально доказано, что этот публичный дом содержали и крышевали мариинские полицейские.

Ссыльные поляки, оказавшись в Сибири, полюбили этот край. Многие остались здесь навсегда. «Европа, особенно Западная, — писал один из них, — со всей своей утонченной цивилизацией, но внутренними социальными ранами, которые не может залечить, могла бы во многом позавидовать этой далекой северной стране».

Вместо послесловия

Удивительно, что многие «сибирские поляки», которые уже 400 лет живут в Кузнецком крае, и по сей день не утратили своей национальной идентичности: они учат польский язык, ходят в костёл и даже дают детям польские имена — Ивона, Ева, Ян...