Политический раскол белорусской эмиграции в 1940-е годы.

 

 

 

 

После окончания Второй мировой войны в Европе и мер по репатриации на родину сотен тысяч вывезенных на принудительные работы на территории Германии остались несколько десятков тысяч белорусов, которые не пожелали возвращаться в БССР. Преимущественно это были эмигранты 1944 г. — полицейские, солдаты Белорусском краевой обороны и других военизированных формирований, работники администрации, немногие представители интеллигенции, а также крестьяне, которые убегали от перспективы попасть под советскую власть. К ix также добавлялись рабочие эмигранты, выехавшие в Германию перед началом или во время Второй мировой войны, а также бывшие военнопленные польской армии, освобождены в 1940-1941 г.

 

Точно подсчитать количество тех, кто не хотел возвращаться на родину летом 1945 г., не представляется возможным, поскольку большинство беженцев старались скрыть свое белорусско-советское происхождение. Они прежде всего старались записаться гражданами Польши, наличие гражданства которой на 1 сентября 1939 г. спасала от принудительного вывоза в СССР. Тем не менее можно приблизительно оценить число тех, кто не пожелал возвращаться в БССР. Международная организация по беженцам (IRO) оценило количество расселены из Германии в другие страны белорусов в 25 тыс., причем только 5145 записались такими [1]. Белорусский национальный комитет в Регенсбург, который в 1945 г. курировал регистрацией и обустройством соотечественников в американской зоне оккупации, оценил количество невозвращенцем в 75-100 тыс. [2].

 

Все те люди, которые не захотели вернуться на родину и смогли доказать свое право остаться на Западе, получали статус перемещенных лиц, или Displaced Persons (DP). Они селились в специальных лагерях, которыми ухаживала ЮНРРА (Администрация Объединенных Наций по помощи и восстановлению), которую с 1 июля 1947 заменила IRO. Лагере DP организовывались по национальному признаку и имели внутреннюю администрацию. Жители лагерей обеспечивались со стороны ЮНРРА питанием (из расчета в среднем 2000-2300 калорий в день), одеждой, обувью и питанием, которое чаще получали сухим пайком [3]. В лагерях действовали школы, садики, больницы, профессиональные курсы, разрешалось общественная деятельность.

 

Белорусские лагеря были созданы в британской и американской оккупационных зонах. Во французской, ввиду малого количества белорусов, таких лагерей не было.

 

В британской зоне наибольший лагерь возник летом 1945 г. в Ватэнштэце (Нижняя Саксония). Инициатором его создания был на то время общественный деятель Святослав Ковш. Он же стал долговременным комендантом этого лагеря. На 1 января 1947 г. численность обитателей лагеря составляла 568 человек, на 1 января 1948 г. — 716 человек. В лагере АВС-Ватэнштэт были сад, начальная школа, Белорусский гимназия имени Богдановича, как и в других местах, создан православный приход, а также действовала белорусский католический приход (о. Михаил Москалик). В британской зоне белорусы тоже жили в лагерях в Ганновере, Гослар, Гайдэнав.

 

Однако наибольшее количество национально сознательных белорусов оказалась в американской оккупационной зоне, а именно в Баварии. Первый белорусский лагерь здесь организован 6 июня 1945 г. в Регенсбурге общественным деятелем Александром Русаком, который ради этого объездил много баварских городков и городов — для открытия лагеря требовалось определенное количество соотечественников. С течением времени в Регенсбург со всей центральной и южной Германии начали стекаться заинтересованы в таком консолидацией белорусы [4]. В течение лета — осени 1945 г. в лагере были организованы профессиональные курсы, детский сад, курсы белорусоведы, начальная школа, в декабре 1945 г. открыта Белорусский гимназия имени Янки Купалы, выпускники которой потом значительно повлияли на жизнь эмиграции вообще и организацию белорусской жизни в послевоенной Германии.

 

От лета 1945 Регенсбург стал центром белорусского политического присутствия. С капитуляцией Германии деятельность всех политических и общественных организаций, в том числе и тех, которые эвакуировались из Беларуси, остановилась внимания на репрессии союзнической администрации. Чтобы не быть обвиненными в сотрудничестве с нацистами, пресекли деятельность Белорусский самапомач, Белорусский комитет самопомощи в Берлине, Белорусское представительство, Союз белорусского молодежи, Союз освобождения Беларуси. Прекратила издание газета "Утро", которая много сделала в 1940-1944 г. для происходит объединения наших соотечественников на территории Западной Европы. От апреля 1945 года фактически бездействовала и Белорусский Центральный Совет (БЦР), которой делегаты Второго Всебелорусского Конгресса (Минск, 27.06.1944) доверили право представлять белорусский народ в эмиграции, то есть. фактически быть белорусским правительством на чужбине. В такой ситуации (прекращения деятельности организаций) необходимо было искать новые формы представительства соотечественников в эмиграции.

 

15 августа 1945 г. в офисе Белорусского национального комитета в Регенсбург прошло собрание политического актива, в котором участвовали 12 человек. На собрание приехал президент БЦР Радослав Островский с радой Борисом Рогуля и Степаном Стаськевичам. Собрание вёвАвген Калубович (Кохановский), который охарактеризовал перед собравшимися политическую ситуацию. Калубович в своем выступлении отметил, что БЦР не может в сложившихся условиях выполнять свои функции и предложил, чтобы она передала новой организации — Белорусскому национальному центру — мандат на управление делами белорусского эмиграции в Германии [5].

 

 

Микола (Николай Семенович) Абрамчик.

 

Островский согласился с идеей создания БНЦ и даже предложил на пост председателя Николая Абрамчика — организатора белорусской жизни во Франции в 1930-е, а во время войны — руководителя Белорусского комитета самопомощи в Берлине. Также было постановлено перевести со счета БЦР деньги для деятельности БНК.

 

Деятельность самой БЦР была приостановлена на XI Пленуме 23-24 сентября 1945 г. в Эшэрсбекене под Вюрцбург (пн-вост. Бавария). В заседании участвовали Радослав Островский, рядные Франц Кушель, Авген Калубович, Симон Кандыбович, Петр Орса, Станислав Станкевич, а также общественные деятели Николай Щорс и Алексей Сенькевич.

 

Островский в докладе заявил, что нынешние условия не позволяют продолжать деятельность БЦР, но организацию необходимо сохранить для потомков, на время приостановив деятельность, "чтобы <…> не дать большевикам возможности использовать перед западными союзниками формально тактическое сотрудничество с немцами в целях всегда рано уничтожения антибольшевицкого актива "[6]. Идею Островского поддержали все участники собрания.

 

XI пленум БЦР фактически приостанавливал на определенное время деятельность организации, но вопрос об этом даже не ставился на голосование. Юридически БЦР продолжала существовать и теоретически могла быть восстановлена в любой момент декретом Островского. Тем не менее президент БЦР добровольно ушел в тень, собственноручно выведя на политическую сцену Николая Абрамчика.

 

Для большинства эмигрантов, прежде всего беженцев 1944 г., Абрамчик был новой и незнакомой фигурой. Но он сумел предложить ясную программу оживления политической жизни в эмиграции: возобновление деятельности Совета БНР. Рада БНР было законсервировано от 1925 (от Берлинской конференции, признавшей Минск центром белорусского присутствия), а окончательно приостановила деятельность со смертью в марте 1943 г. в Праге Василия Захарки. Но перед смертью Захарка передал Абрамчик полномочия председателя Рады БНР: «Будучи долго и сильно больным, что может принести скорее плохой, чем хороший конец моей жизни, я этим передаю Вам, господин Инженер, положение Председателя Совета Белорусском Народной Республики. Этим же самым назначаю на положение Секретаря Президиума Рады БНР Ларисе Антоновне Гениюш. Все обязанности лежащие раньше на мне согласно постановлению Пленума Рады БНР накладываются сейчас на Вас господин Инженер и на гражданку Гениюш "[7].

 

3 течением времени вокруг Абрамчика объединилась интеллектуальная и общественная элита эмиграции, в том числе и из бывших соратников Островского. Идея восстановления Рады БНР казалось привлекательной, поскольку Рада не запятнал себя сотрудничеством с нацистами. В апреле 1939 г. Василий Захарка вместе с Иваном Ермачэнкам подписал меморандум на имя Гитлера с просьбой учесть белорусский вопрос, но позже председатель Рады БНР свернул все контакты с Берлинской чиновниками. Основные шаги по восстановлению Рады БНР были сделаны в 1947 г.

 

В 1945-1946 г. белорусский эмиграция в Германии стремилась консолидироваться или, наоборот, осуществила шаги, которые сделали эту консолидацию невозможной. В начале 1946 г. было принято решение учредить структуру, которая объединила бы всех эмигрантов в Германии. 25 февраля 1946 г. в Регенсбурге прошел съезд 52 представителей трех оккупационных зон, на котором был создан Белорусский центральный дапамогавы комитет (БЦДК) во главе со священником Николаем Лапицким. БЦДК создали, но постепенно все ключевые посты в нем оказались в руках сторонников Абрамчика, а его идейные оппоненты — Николай Щорс, Александр Богданович, Юрий Стукалич — постепенно были отстранены от руководства [8].

 

Одно из первых заседаний БЦДК закончилось скандалом. Янка Станкевич обвинил общественного деятеля Ивана косяк в том, что тот во время войны написал донос в СД на бургомистра Минска Ивановского [9]. Косяк пояснил, что донос был написан как реакция на донос, написанный самим Ивановским на ряд деятелей православного вероисповедания. В результате косяк вышел из комитета, а вместе с ним и ряд его соратников.

 

Параллельно с ссорами в БЦДК взорвались события вокруг отношения к Белорусскому автокефальной православной церкви, а также разгорелся лингвистический конфликт, что существенным образом повлияло на политический раздел белорусского эмиграции.

 

Лингвистический конфликт.

 

 

Ян (Янка) Станкевич.

 

Несмотря на то, что юридически белорусские беженцы из Западной Беларуси были защищены от репатриации, над ними продолжала висеть опасность быть выслан в СССР, в том числе и по той причине, что во многих западных чиновников слова Belarussia прочно ассоциировалось со словом Russia или с аббревиатурой БССР , что воспринималось как принадлежность к СССР. В кругу соратников Николая Абрамчика возникла идея уйти от этнонимов Российский и белорусский, вернув более древние и, по их мнению, более соответствующие сроки кривичи, кривицкий. Высказывалось также мнение, что названия белорус и белорусский — это навязанные Россией в середине XIX в. Колониальные сроки вместо исконных исторических. Все это вместе, по мнению авторов проекта, должно было дыстанцыяваць белорусов от России и СССР. Наибольшим пропагандистом такой идеи был Янка Станкевич — в 1945 г. первый комендант белорусского лагеря в Регенсбург. Станкевич даже назвал этот лагерь Кривицкий поселением. Идеей замены прилагательного белоруски на кривицкий прониклись затем преподаватели Белорусском гимназии Антон Адамович, Александр Орса, Авген Калубович, Порфирий Трысмаков. Через некоторое время гимназия даже сменила название на Кривицкая (Белорусский), дошло также до переименования предметов ("Кривицкая язык", "История Кривии"), а иногда к исправлению стихов писателей (слово белорусский автоматически заменялось на кривицкий) [10].

 

Идея "Кривии" постепенно вышло за пределы гимназии, часть эмигрантов, прежде скаутская молодежь, также одобрила предложение — начали создаваться молодежные организации, имевшие в названии слова кривицкий (Кривицкий студенческое объединение, объединение кривичских скаутов на чужбине и т. д.). 5 мая 1946 г. на собрании в Регенсбурге Антон Адамович и Иван Станкевич прочитали доклад "Кривичи ли белорусы", где предложили в официальных документах в скобках после этнонима белорусы обозначать кривичи. Эта инициатива также была положительно воспринято участниками собрания [11].

 

Но постепенно оформился сопротивление сторонником замены этнонимов. И первыми здесь выступили родители учеников гимназии. 27 июня 1946 г., после окончания первого учебного года, они составили письмо-протест, в котором высказывали категорическое несогласие с отказом от слов белорус, белорусский. Позже на ix сторону стали переходить другие категории эмигрантов, часть которых только в послевоенных лагерях почувствовала себя белорусами. Это использовали сторонники Островского и Ивана косяками, которые умело сыграли на "белорусских" настроениях эмигрантов, начав позиционировать себя как "белорусы". Увидев опасность потерять сторонников, соратники Абрамчика дали задний ход. Редакция газеты "Белорусские новости", которая была неофициальным органом Абрамчика в 1945 — первой половине 1947 г., даже напечатала специальная статья, где расставлялись все точки над "и". В статье обращалось внимание на вредность замены этнонимов Беларусь и белорусский на Кривия и кривицкий, что, по мнению подписантов письма, "может привести к недоразумениям в эмиграции, а это очень опасно для белорусского общества" [12].

 

Однако слова Кривия, кривицкий еще долго использовали политические оппоненты. От 1947 слова кривичи начало прочно ассоциироваться со сторонниками Рады БНР. Иногда доходило до острых конфликтов. Так, на церковно-общественном празднике в Михельсдорфе (куда был переведен лагерь с Регенсбург) в мая 1948 г. белорусские скауты, которые держали знамя с надписью "Кривия", были жестоко избиты представителями церковного комитета — "белорусами").

 

Церковный конфликт.

 

К лингвистического конфликта добавился и церковный, который еще больше повлиял на раздел белорусского общества на Западе. Этот конфликт заключался в отношении к юридической принадлежности Белорусском православной церкви на Западе, и в частности к епископату БАПЦ.

 

БАПЦ, которая декларировала автокефалию во время Церковного собора в Минске в августе 1942 г., почти сразу после капитуляции Германии начала переговоры с Российской зарубежной православной церковью о временном переходе под ее юрисдикцию. Главные причины объяснялись незавершенностью акта автокефалии, эмиграционным состоянием (Белорусский епископат считал, что автакефалия должно быть объявлено в свободной белорусском государстве), положением белорусских эмигрантов в послевоенных лагерях (отмечалось, что совместными усилиями РЗПЦ, БПЦ и УАПЦ будет проще ухаживать беженцами). Но главной причиной было слабое финансовое положение белорусского окружения. РЗПЦ была куда богаче и могла обеспечить священников как финансово, так и людскими ресурсами. Например, в Германии — а потом и в США — можно было открыть несколько десятков, если не сотен православных приходов, в которых не хватало только настоятелей, а определенное количество раз и могла дать БАПЦ (летом 1944 г. из Беларуси эвакуировались более 70 священников ).

 

В феврале 1946 г. епископат РЗПЦ принял иерархов БАПЦ в свою юрисдикцию, и на соборе в Мюнхене 7 мая 1946 г. это присоединение было утверждено юридически. Созыв в Регенсбург Съезда белорусских православных верующих 5 мая 1946 г., в котором участвовало 136 делегатов из трех оккупационных зон, ничего не дало, хотя участники съезда создали для сопротивления перехода Белорусское православное объединение (руководитель — Николай Лапицкий) и приняли резолюцию, в которой призвали иерархов остаться независимыми, со своим народом. В мае 1946 Синод БАПЦ был ликвидирован, а вместо него образовывалась Белорусский митрополия при РЗПЦ. Белорусские епископы получили высокие должности в РЗПЦ: архиепископ Филофей был назначен викарием в Висбадене (американская зона), Афанасий — в Гамбурге (британская зона), епископ Григорий (Барышкевич) — в Бамберг, епископ Степан (Севбо) — в австрийском Зальцбурге, архиепископ Венедикт был введен в состав Синода РЗПЦ [13]. Кроме того, епископы решили показательно наказать организаторов Съезда православных белорусов. Николаю Лапицкому было запрещено отправлять службу, а Ивана косяк (автора резолюции) на три года лишили святого причастия.

 

 

Николай Лапицкий.

 

Переход епископов БАПЦ в лоно РЗПЦ вызвал шок среди белорусского общества на Западе. Общественные активисты продолжали апеллировать к иерархов, но епископы на призывы не поддавались. Тем более, что внешне с переходом иерархов в состав РЗПЦ ничего не изменилось. Белорусский епископат считался, или хотя бы позиционировал себя как независимый в РЗПЦ, которая занимала бескомпромиссную позицию в отношении СССР и Московского патриархата.

 

Так, в одном из своих посланий епископат отходов обвинению в измене белорусскому народу и обращал внимание на то, что на Церковном соборе 1942 г. в Минске было только высказано желание поводу автокефалии, которая так и не была объявлена, так как, по мнению иерархов, автакефалия объявляется после признания другими церквями, а также свободно белорусском государстве. Свое соединение с РЗПЦ (присоединилась также Украинская автономная православная церковь без верующих) они снова объясняли как молитвенном соединением, так и необходимостью совместно лучше ухаживать делом русских, украинских и белорусских беженцев из-под советской власти. Своем присоединении к РЗПЦ они объясняли географической обстоятельством: "Если бы оказались не на территории Немецкой Епархии, подчиненной Российскому Православному зарубежного Синода, а на территории напр. Греческой или иной Православной Церкви, то мы были бы вынуждены вступить в такие же соотношение с Греческой или иной Православной Церковью, как сейчас с Российской Зарубежной Церковью "[14].

 

Примерно с осени 1946 среди белорусского общества в Германии обозначились несколько тенденций в отношении позиции епископов. Часть эмигрантов продолжала искать компромисс с иерархия, надеясь на переговоры. БЦДК направил несколько делегаций на переговоры с епископатом. Так, Юрий Стукалич (Витьбич), Александр Орса и Федор Шибут как представители Белорусского национального комитета в Регенсбург составили меморандум, в котором просили отменить запрет служить Николаю Лапицкому, главе православного прихода в Регенсбург, да обрисовать ситуацию с епископской юрисдикции. Однако митрополит Пантелеймон отказался принять белорусский делегацию, а архиепископ Венедикт заявил, что деятельность белорусских иерархов единственно правильная и обсуждению не подлежит. [15]

 

 

Степан Войтанка.

 

Позже запрет служить с о. Лапицкого все же была снята, и он, чтобы сохранить монолитный церковный приход в Михельсдорфе, сначала отказался от противостояния, а через некоторое время перешел на сторону иерархов. Вообще к концу 1946 г. на стороне бывших иерархов БАПЦ оказались все белорусские священники, за исключением Степана Войтанки, Федора Данилюка и Анатолия Кунцевича [16].

 

Вскоре к внутрицерковных причин добавились внешние факторы, которые окончательно похоронили идею сохранения монолитной белорусского православной церкви на Западе и привели к разгарання конфликта. Во-первых, сыграли роль налаживание связей между сторонниками Николая Абрамчика (и им самим) с Ватиканом, а также недальновидная популяризация идеи унии на страницах прессы. В "Белорусских новостях" появилось несколько статей, посвященных наиболее значимым деятелям унии в прошлом (Я. Руцкого, Я. Кунцевичу), а также большую статью о важности празднования 350-летия Брестской церковной унии. Для эмигрантов, абсолютное большинство которых составляли православные выходцы из Западной Беларуси, популяризация унии была если не неприемлемой, то, как минимум, нежелательной. Они в 1930-е годы подвергались религиозному давлению со стороны польских церковных властей, в том числе через популяризацию неаунии в 1930-е, которая и в то время рассматривалась как мостик перехода из православия в католицизм [17].

 

Поспособствовали разгаранню конфликта и торжественная встреча в Регенсбург деятелями из окружения Абрамчика российского епископа Николая Автаномава, что добровольно перешел в униатство, а также "Послание Апостольского Визитатора и администратора греко-католической церкви в Германии" Николая Ваяковскага к белорусам, опубликованное 29 июня 1946 г. В этом послании, направленном "ко всему белорусскому народу", Ваяковски призвал белорусов прислушиваться к греко-католической церкви и идти исповедоваться именно к греко-католических пастырей, поскольку "они являются одновременно и вашими священниками". Апеллировал М. Ваяковски и к папе, отмечая, что единственный спасение для белорусов — единство с католической церковью [18].

 

Открытый призыв переходить в унию ради дальнейшего сближения с католической церковью был воспринят частью эмиграции резко отрицательно, как открытая угроза православию и умело использован в пропагандистских целях противниками Абрамчика. Подлило масла в огонь синхронное создание белорусских греко-католических миссий во Франции, Италии, Германии, Британии, где количество белорусских греко-католиков (униатов) измерялась единицами. Политическими противниками умело распускались слухи о посещении Абрамчиком и Б. Рогуля Ватикана и переход в унию, о щедрые данацыи Ватикана на белорусские дела "взамен на отказ от чего-то от православия" [19].

 

 

Радослав Островский.

 

Все эти факторы умело использовали для себя поклонники Радослава Островского, который вернулся на политическую арену осенью 1946 Чтобы восстановить утраченные позиции, Островскому пришлось срочно искать какую-то опору, и он решил сыграть на антывнийных популярных настроениях, опершись в своей контрпропаганды на бывших иерархов БАПЦ. В октябре 1946 г. он посетил лагерь в Михельсдорфе, где призвал поддержать епископов РЗПЦ, назвав противников их перехода "гоп-компанией". Также Островский апеллировал к тому, что "кривичи" пропагандируют идеи унии, тем самым работая в ущерб православию. Вспомнил он и лингвистический конфликт, заявив об опасности потери белорусского идентичности в угоду сомнительной идеи "крывицызму". Аналогичная агитация была развернута в других белорусских лагерях и группах [20].

 

Островский как политический деятель продолжал пользоваться поддержкой части эмиграции и имел немало сторонников, которые не поддерживали круг Николая Абрамчика. И эти деятели (например, Николай Щорс и Иван Косяков, которые наиболее протестовали против "епископской измены") оказались перед непростым выбором: или поддерживать Островского, а это означало временное поддержку епископата, продолжать сопротивляться переходу епископов в состав РЗПЦ, на фоне постоянного сужению круга супрацивленцав. И они выбрали первый вариант, за что и получили во многом издевательскую и несправедливую кличку "зарубежники".

 

Сторонники Николая Абрамчика, в свою очередь, искали пути восстановления БАПЦ. Единственно правильным решением они сочли форсирование событий и восстановление БАПЦ в максимально короткие сроки, что и было сделано уже после восстановления Рады БНР.

 

Здесь на помощь им должна была прийти Украинская автокефальная православная церковь. Уполномоченный от БЦДК Алексей Виницкая посетил 8 апреля 1947 г. Украинская епископа Палладия, который жил в Регенсбурге на правах DP, да познакомил с существующей ситуацией. Однако конкретных предложений сделано не было — параллельно велись переговоры с митрополитом пинском Александром (Иноземцева), единственным из иерархов БАПЦ, который не признал присоединения к РЗПЦ. Митрополит Польской православной церкви Денис (Валединский) в свое время подарил митрополиту Александру грамоту на опеку над Виленской, Пинской и Гродненской епархиями БАПЦ — территориями, что в 1920-1930-е годы входили в западную Беларусь и где существовали приходы папке. Этим самым юридически папке дала разрешение на белорусский автокефалию. Однако неожиданная смерть митрополита Иноземцева 9 февраля 1948 г. в Мюнхене похоронила проект, который выглядел юридически безупречной и мог стать приемлемым для всех сторон эмиграции.

 

Тогда белорусские деятели обратились напрямую к митрополиту одного из крыльев УАПЦ Поликарпа (Сикорского) [21]. УАПЦ согласилась посодействовать белорусского автокефалии и даже делегировала для этих целей для белорусов епископа Сергея (Ахатэнку), который покровительствовал православными во французской зоне оккупации.

 

5 июня 1948 г., в день св. Евфросинии Полоцкой, в Констанце во французской зоне оккупации под председательством епископа УАПЦ Сергея прошел саборык православных белорусов (верующих БАПЦ), созванный по инициативе новосозданного Белорусского временного православного религиозного комитета в Германии (председатель — протаерэй Степан Войтанка). В саборыку участвовали протаерэи Ананий Сагайдакивски, Борис Масловский, Яков Мефодивски, диакон Владимир Пиндюра — все украинцы, а также белорусские православные верующие. Участники саборыка заявили о преемственности традиции БАПЦ от провозглашения автокефалии митрополитом Мелхиседэкам в 1922 г., а также признали постановление об объявлении БАПЦ, принятую на Церковном соборе в Минске в 1942 г. Также саборык подтвердил каноничность БАПЦ через придание независимости трем епархиям — Виленской, Гродненской и Пинской, полученной от митрополита варшавского Дениса. Саборык постановил "продолжать деятельность БАПЦ в эмиграции под временным руководством епископа УАПЦ Сергея (Ахатэнки) до момента появления двух епископов-белорусов" [22].

 

Таким образом БАПЦ, внешне сохраняя независимость, временно перешла в персональную унию, через епископа Сергея, с УАПЦ. В юрисдикцию епископа Сергея перешли белорусские священники Анатолий Кунцевич, Федор Данилюк, Степан Войтанка (он возглавил руководство делами БАПЦ), диакон Владимир Зелинский, рукоположен во время саборыка в священники Михаил Щурко, а также украинский священник Александр Козловский-Моисеенко.

 

 

Сергей Ахатэнка.

 

5 июня 1948 г. также было подписано соглашение между Советом Республики и БАПЦ в лице Сергея (Ахатэнки), согласно которому дело высвячэння епископов должна была согласовываться с руководством Совета [23] .12 апреля 1949 г. Правительство БНР разослал письмо по всем своим представительствах на Западе (США, Британия, Франция, Канада, Аргентина, Швеция, Бельгия и Австралия) с требованием признать "БАПЦ под руководством Сергея (Ахатэнки) за адинаправную Белорусский православную церковь» [24].

 

Кроме того, Рада приняла решение о высвячэнни будущего белорусского епископа. Поскольку духовных лиц не было, было решено выбрать кандидата из светских деятелей, и таким деятелям стал заместитель председателя Всемирного объединения белорусского эмиграции, член президиума Рады БНР Владимир Тамашчык [25]. Решение об этом было принято на заседании президиума Рады БНР 14 марта 1949 г. 23 апреле 1949 г. Тамашчык принял монашеский постриг под именем Василия, через день епископом Сергеем был рукоположен в ерадыякана, а 5 июня в Тюбингене рукоположен в сан иеромонаха [26]. 19 декабря 1949 г. в Розенгайме, где он жил, иеромонах Василий был рукоположен в епископы БАПЦ под титулом епископа Виленского.

 

Восстановление БАПЦ Радой БНР разозлило как сторонников Островского, так и противников ускоренного пути восстановления автокефалии. Еще до высвячэння Василия в епископы они стремились не допустить этого. Островский специально посетил митрополита Поликарпа (Сикорского), призвав его не допустить хиротонии. То же самое пытался делать и архиепископ Афанасий (Мартос). 15 декабре 1949 г. вышло Постановление белорусского епископата в "деле вмешательства украинского епископата во внутренние дела Белорусском Православной церкви в эмиграции". Иерархи отмечали, что они полностью суверенная структура на Западе, полностью самостоятельна в своих решениях, и призвали УАПЦ перестать вмешиваться в белорусские церковные дела [27]. Обращение подписали архиепископ Венедикт, архиепископ Филофей, епископ Афанасий, а также священник Николай Лапицкий [28].

 

Отношение БЦР к проблеме белорусских иерархов кардинальным образом изменилась менее чем через год, когда белорусский актив перебрался в США (Николай Лапицкий, Иван Косяков и проч.) И потребность в поддержке Белорусском митрополии РЗПЦ, которая осталась в Германии, исчезла. 15 сентября 1950 г. они выдали обращение, в котором белорусские епископы обвинялись в измене нацыянанальным и религиозным интересам. БЦР пришла к выводу, что "белорусский народ в настоящее время не имеет своей высшей иерархии, так как за такую нельзя считать ни белорусских иерархов в РЗПЦ, ни БАПЦ, ни московский патриархат, ни представителей бывшей папке" [29]. В ноябре 1950 приход св. Евфросинии Полоцкой в Саут-Ривере (его возглавил Николай Лапицкий) перешел в юрисдикцию константинопольского патриархата. Сейчас конфликт БАПЦ — сторонники РЗПЦ перерос в конфликт БАПЦ — сторонники юрисдикции мирового патриархата.

 

Восстановление Рады БНР.

 

В 1947 г. сторонники Радослава Островского сделали попытку восстановить свои позиции в белорусских лагерях. Не имея возможности вернуться в структуры БЦДК и его представительства, они создали параллельные общественные структуры. На Съезде представителей белорусских организаций в Михельсдорфе 27 июня 1947 г. была создана Белорусский мижлагерная совет (СМР), председателем которой был избран Михаил Игнатович [30].

 

Участники съезда призвали признать СМР "за единственный орган, имеющий право представлять белорусские центры, объединенные в СМР, перед американскими властями, ЮНРРА, IPO и т.д., а также перед организациями других национальностей". СМР было дано поручение "урегулировать отдельные отрасли жизни в белорусских лагерях и центрах". Усадьбой Правительства СМР стал Михельсдорф.

 

Сторонники Абрамчика также продолжали свою деятельность и с начала 1947 направили основное внимание на восстановление Рады БНР, которая бы заменила бы собой Белорусский национальный центр. Еще осенью 1946 г. был проведен ряд бесед со старейшими общественными деятелями, "чтобы при восстановлении БНР охватить как можно шире актив политических и общественных деятелей". Однако провести выборы было невозможно ввиду разделения белорусского общества и пребывания в лагерях DP, поэтому решили ввести "в состав Рады БНР каждого общественно-политического деятеля, который своей прежней деятельностью завоевал авторитет среди белорусского общества". Всего список включал 72 человека [31].

 

 

Франц (Франтишек) Кушель.

 

6 июля 1947 г. в лагере Остэргофен [32] было проведено собрание общественного актива, на котором прошли перевыборы в Белорусский национальный комитет. В состав БНЦ вошли Василий Кендыш, Антон Адамович, Алесь Виницкая, Франц Кушель, Авген Кохановский (Калубович), Лев Горошко, Борис Рагуля, Станислав Гринкевич, Станислав Станкевич, Александр Стаганович и проч.

 

Один из своеобразных обзоров мощи сторонников БНР прошел осенью 1947 г. в Марбурге во время общего собрания белорусских студентов, на котором было создано Центральное белорусское студенческое объединение на чужбине. На съезде, на котором присутствовал и ряд общественных деятелей, была выражена полная поддержка Николая Абрамчик, официально в заседании не участвовал, но вел активные переговоры в кулуарах.

 

Леонид Голяк в воспоминаниях писал: «М. Абрамчик выступил с мыслью о возобновлении Рады Белорусском Народной Республики. Для меня стало ясно, что это было уже определено ранее, а сейчас это предложение проводилась в жизнь. М. Абрамчик предложил мне належанне к Раде БНР и я согласился потому, что считал, что один из претендентов на ачаленне эмиграции скампрамитавався поддерживания епископской измены (Р. Островский) и ради этого второй (М. Абрамчик) согласно спортивному правилу победил "уоковэрам" через то, что его конкурент сам себя дисквалифицировал »[33].

 

На другом заседании в белорусском лагере в Марбурге 1 октября 1947 года, в котором удельничали45 человек, появился шанс склонить политических оппонентов к согласию. На этом собрании присутствовали Франц Кушель, Петр Маньковский, Александр Орса, Борис Рагуля, с другой стороны — Иван Косяков, Святослав Ковш, Михаил Игнатович. Николай Щорс, который держался нейтралитета, выступил с призывом компромисса между БЦДК и СМР. Щорс раскритиковал выступление И. Косяков, в котором тот пытался оправдать белорусских епископов. Но надежды на компромисс окончательно были похоронены после резких выступлений Бориса Рогули и Петра Маньковский. Рагуля высказался пренебрежительно о присутствующего на совещании архиепископа Филофея, а Маньковский заявил, что никакого соглашения быть не может да обвинил Юрку Витьбича (одного из идеологов политических оппонентов) в написании доносов и пасквилей. 1 октября 1947 года стало окончательно ясно, что соглашения среди двух разных флангов в эмиграции не будет.

 

Рада БНР была восстановлена 28 декабря 1947 г. на заседании общественного актива в Остэргофене, что был посвящен 30-й годовщине Первого Всебелорусского Конгресса. 72 общественные деятели присягу верности БНР на руки ее президента [34].

 

В Декларации Рады БНР перечислялись основные принципы обновленной Рады БНР: борьба за независимость, объявленное на I Всебелорусском Конгрессе и Актом 25 марта 1918 г.; непризнание БССР за форму белорусского государственности, непризнание международных договоров относительно Беларуси, подписанных правительствами Польши, СССР и БССР. Также обращалось внимание на то, что адинаправным и высшим представителем державным воли белорусского народа должен выступать Правительство БНР на основании мандата от И Всебелорусского Конгресса, a президент БНР является высшим представителем суверенных прав белорусского народа [35].

 

Президент БНР также провозглашался правовом и единственным высшим представителем белорусского народа. Одновременно он являлся и председателем Рады БНР. К его компетенции надлежало: репрезентация БНР перед правительствами и национальными представительствами других народов; призвание членов Рады БНР, назначение представителей БНР при правительствах и национальных представительствах других народов; назначение и отзыв премьер-министра БНР; утверждение состава Совета министров БНР.

 

К компетенции Рады БНР принадлежала: принятие и изменение Устава Совета, ратификация заключенных договоров, выработка политической линии и тактики действия, принятие законов, выборы органов Совета, представление президенту Рады кандидатов в члены Совета и предложения об их отзыве. Заседания Совета должны были созываться "по мере надобности", однако минимум раз в шесть месяцев президентом, в его отсутствие его заместителем, или президиумом Совета или на желание правительства БНР или 1/5 членов Совета. Постановления принимаются обычной большынёй голосов, в случае равенства решал голос председателя. Постановления Совета утверждались президентом БНР, в случае неутверждении них они могут быть приняты повторно 3/4 голосов.

 

Президиум Рады, согласно уставу, провозглашался исполнительным органом Рады БНР, президиум должен был вести дела Совета в период между сессиями, выполнять ее постановления и созывать Раду на сессии.

 

Правительство БНР создавался для ведения исполнительной работы. Прадуглежавалася, что во главе его стоит премьер-министр, определены и отозван президентом БНР. Нужное количество министров набирал Премьер-министр и представлял их на утверждение президента БНР. Была также выработана присяга рядных БНР, а также основывался Суд Рады БНР, который регулировал споры между членами Рады БНР, возникавшие вследствие их участия в Совете (§ 21 Устава), а также в его компетенцию входило исключение из Совета.

 

 

Авген Калубович.

 

Правительство БНР был сформирован только в июне 1948 г. во время ии сессии БНР. Первое правительство возглавил Витовт Тумаш, он же был и министром здравоохранения. Авген Кохановский — первый вице-премьер и министр иностранных дел. Через несколько недель Тумаш подал в отставку, и правительство возглавил Авген Кохановский-Калубович.

 

Николай Горошко был определен вторым вице-премьером и министром народного хозяйства, др Станислав Гринкевич — министром внутренних дел, Франтишек Кушель — министром военных дел, Александр Орса — министром культуры и вероисповеданий, Антон Адамович — министром прессы и информации, Леонид Голяк — министром юстиции, Левон Рыдлевская — министром труда и социального обеспечения, Гипалит Паланевич — государственным секретарем [36].

 

На этой же сессии Рады БНР был принят документ, который регламентировал внешнюю политику Рады. Согласно документу, Рада БНР, стремясь "к восстановлению белорусского демократического государства, провозглашенной Радой БНР историческим Актом 25 марта 1918 г.", заявляла свои права на Кенигсберг и Восточную Пруссию, так как это "должно быть справедливой рэкампенсатай за все колоссальные уничтожении Беларуси и белорусского народа, вызванные немецким гитлеризмом в годы второй мировой войны, и что бы дало возможность доступа Беларуси к морю, конечного для ее экономического развития. Это притязание обосновывается еще и тем, что на территорию Восточных Прусов, указано сегодня к РСФСР, принудительно переселенных последние годы советскими властями большое количество белорусского жительства с этнографической Беларуси »[37].

 

Также Рада БНР заявляла о поддержке борьбы всех порабощенных народов России и о гипотетический союз с другими государствами, например, создание белорусско-балтийско-скандинавского блока [38]. О существовании БЦР не говорилось ни слова.

 

Восстановление БЦР.

 

Радослав Островский в декабре 1947 г. издал специальное обращение "Белорусы и белорусский" с призывом прекратить все споры и провести выборы в Белорусское центральное представительство — организацию, которая должна была, по Островского, объединить все белорусские силы на Эмиграция и [39].

 

В январе 1948 г. появился обращение к белорусскому эмиграции, подписанный бывшим сенатором польского сейма Василием Рогуля, послом Юрием Соболевским, доктором Николаем Степановым, членом Совета БНР в 1918-1920 г. Николаем Шило да комендантом белорусского лагеря в Ватэнштэце Святославом Ковшом. Подписанты обращения призвали поддержать создание Центрального представительства белорусского эмиграции и провести у него выборы.

 

Выборы в Центральное представительство белорусского эмиграции состоялись в апреле, но 25 марте 1948 г. Радослав Островский просто восстановил деятельность БЦР в ответ на восстановление Рады БНР.

 

БЦР также признавала акт 25 марта 1918 г., деятельность Совета в 1918-1925 г., но считала, что деятельность Правительства БНР была приостановлена в 1925 г. Свою легитимность БЦР выводила от постановлений Первого и Второго Всебелорусских Конгрессов, признавая правильным приостановление деятельности БЦР на Хи пленуме 24 сентября 1945 г. Восстановление Рады БНР группой политического актива на съезде в Остэргофене БЦР не признавала, считая эту политическую группу самозванцами.

 

9 мая 1948 г. в Эльвангене прошел ХИИ пленум БЦР, на котором решение о возобновлении деятельности было оформлено юридически. БЦР называлась наследницей постановлений Первого и Второго Всебелорусских Конгрессов и единственным достойным представителем белорусского народа в настоящем; также отмечалось, что БНЦ не выполнил возложенных на него обязанностей и стал придатком »кривичского движения". Восстановление Рады и Правительства БНР называлась фиктивные репрезентации.

 

 

Второй Всебелорусский конгресс.

Радослав Островский на трибуне во время отчета.

На переднем плане — Фабиан Ярэмич, за ним — Василий Рагуля.

 

В XII пленуме БЦР участвовали 48 человек. Согласно уставу Островский был избран президентом БЦР на четырехлетний срок. Первым вице-президентом стал Василий Рагуля, вторым вице-президентом — Николай Щорс. Председателем Совета министров был избран Юрий Соболевский, секретарем БЦР — Иван Косяков. Были также распределены и "министерские портфели" Еммануил Ясюк стал министром иностранных дел, Юрий Стукалич (Витьбич) — министром прессы и пропаганды, Николай Степанов — министром культуры и просвещения. Александр Русак — министром финансов, Степан Шнек — министром Краевой обороны, Иван Косяков — министром внутренних дел, Николай Минкевич — министром здравоохранения и общественной опеки [40]. Всего радой БЦР на 9 мая 1948 г. были 32 человека, в том числе В. Рагуля, Ю. Соболевский, Е. Кипель, И. Косяков, епископ Афанасий (Мартос), Петр Орса, а. Николай Лапицкий, Чеслав Найдюк, М. Щорс.

 

Основой программы БЦР была взята Вторая редакция Устава БЦР, принятая 14-17 января 1945 г. в Берлине. Согласно этой редакции, БЦР провозглашалось "единственным правовым представительством суверенных прав белорусского народа, призванным Вторым Всебелорусском Конгрессом в Минске". Главным политическим заданием определялась "организация всех сил белорусского народа для борьбы за освобождение Беларуси и обретение своей независимости". Утверждалось, что БЦР осуществляет правовую, социальную и культурную опеку над всеми белорусами, которые оказались за пределами Беларуси [41]. Согласно ст. 3 Устава, полномочия БЦР должны были продолжаться до Третьего Всебелорусского Конгресса, который Рада обязана созвать немедленно после освобождения Беларуси.

 

Во главе БЦР находился президент, который должен был представлять Раду перед правительствами и национальными представительствами других государств.

 

Законодательным органом БЦР провозглашался Пленум Совета во главе с президиумом (председатель, заместитель и секретарь, что избирались сроком на один год), в состав которого входили все члены БЦР (общее число членов не должен был превышать 25 человек). К компетенции Пленума Совета принадлежали: пересмотр Устава БЦР; выбор кандидатов на преемников президента БЦР; рассмотрение и принятие программы и политической линии БЦР; ратификация условий с национальными представительствами; представление президенту БЦР кандидатов в рядные и предложения об отзыве рядных и т.д.

 

Исполнительным органом БЦР провозглашалась Коллегия, в состав которой входили руководители всех отделов БЦР и шеф Коллегии. Коллегия должна была выполнять всю работу БЦР в различных областях, определенных Пленумов и президентом.

 

Исходя из положений настоящего Устава, Белорусский Центральный Совет имелось занять нишу Рады и правительства БНР, деятельность которых прекратилось, по их мнению, в 1925 г., и должна была стать главным представителем и представительством белорусского народа в эмиграции.

 

Однако восстановление Рады и правительства БНР в 1947-1948 г. скорректировало ее деятельность. Каждая из организаций стремилась доказать свои права на репрезентацию белорусского народа в эмиграции, а также право сотрудничества с иностранными чиновниками и спонсорскими организациями.

 

Таким образом в мая 1948 г. окончательно оформились два центра происходит объединения белорусского эмиграции: Рада БНР и Белорусский Центральный Совет. Причем это не был политический раскол двух мировоззрений. И сторонники Радослава Островского, и сторонники Николая Абрамчика были патриотами-незалежниками, исповедовали идеалы 25 Марта и считали главной целью борьбы создание независимого белорусского государства со всеми ее демократическими атрибутами, негативно относились к большевизму и не признавали БССР, считая ее колонией Москвы, а представительства БССР в Организации Объединенных Наций фикцией.

 

Однако корни раскола думала в русле межличностных отношений и персональных амбиций лидеров, а не в идеологических противоречиях их программ, что показала дальнейшая почти пятидесятилетняя история раскола, которая скончалася в 1995 г. со смертью последнего президента БЦР Михаила Зуя.

 

 

1 IRO Press Release № 231/1 of the 22nd of October, 1951.

2 Кипель В. Белорусы в США. Минск, 1993. С. сто пятьдесят девятой

3 Максимюк Я. Белорусский гимназия имени Янки Купалы в Западной Германии 1945-1950 г. Нью-Йорк — Белосток, 1994. С. двадцать третий

4 Позднее начали организовываться белорусские лагере в других местах. По данным Белорусского центрально-дапамогавага комитета, на конец 1946 белорусы проживали в более чем 20 белорусских и интернациональных лагерях. В американской зоне оккупации на конец 1946 белорусы жили в Остэргофене, Хохенфэлсе, Кобург, Ашафенбургу, Этлингене, Фогенштравсе и проч. В конце июля 1946 лагерь с Регенсбург был переведен в Михельсдорф под Камам (у чешской границы).

5 Максимюк Я. Белорусский гимназия … С. сорок пятый

6 Протокол заседания Белорусском Центральной Рады в Эшэрсбэкене (Германия) со дня 23-24 сентября 1945 г. с архива БЦР. Церковь св. Евфросинии Полоцкой в Саут-Ривере (штат Нью-Джерси, США).

7 Завещание Василия Захарки. Копия хранится в Белорусском библиотеке-музее имени Скорины в Лондоне.

8 Открытое письмо к белорусскому общественности от 14 ноября 1947 г.Юрыя Стукалича / / Летопись жизни белорусского эмиграции. 1988. Декабрь. № 62. С. 128-130.

9 Голяк Л. Воспоминания. Кн. Вторая США, 1983. С. шестьдесят второй

10 Белемук М. Судьбы своего не минуешь. Вильнюс, 2006. С. 62

11 Белемук М. Судьбы своего не минуешь. С. шестьдесят третьей

12 Белорусские новости (Париж). 1947. 25 марта. № 2.

13 косяком И. Из истории православной церкви белорусского народа. Нью-Йорк, 1956. С. сто сорок пятого

14 Обращение белорусских православных епископов к Белорусскому православной эмиграции / / Летопись белорусского эмиграции. 1986. Апрель-май. № тридцать шестой

15 косяком И. Из истории православной церкви … С сто сорок четвёртым

16 Разделение белорусского эмиграции / / Виницкая А. Материалы к истории белорусского эмиграции в Германии. Ч. II. Религиозные дела. Лос-Анджелес, 1968. С. сорок пятого

17 Подробнее см.. в работах о. Александра Надсона: Надсон А. Княгиня Радзивилл и дело возрождения унии в Беларуси. Минск, 2006.112 с.; Надсон А. Pro patria aliena: Монастырь белорусских мариан уДруи (1924-1938). Минск, 2006.160 с.

18 Послание к белорусам. Цыт. по: Виницкая А. Материалы к истории белорусского эмиграции в Германии. Ч. II. С. 105-107.

19 косяком И. Из истории православной церкви … С. 144-146.

20 [Виницкая А.?] Раздел белорусского эмиграции / / Виницкая А. Материалы к истории белорусского эмиграции в Германии. Ч. II. Религиозные дела. Лос-Анджелес, 1968. С. сорок шестой

21 В октябре 1947 г. на съезде в Ашафэнбургу произошел раскол, от УАПЦ отключилась часть священников во главе со Григорий (Агийчуком), которая образовала свою православную церковь.

22 Сбор документов св. Белорусское Автокефальной Православной Церкви (в изгнании). Authorized by Metropolitan Andrew. Compiled by the Consistory of BAO Church. [Б. м.], 1983. С. одиннадцатый

23 Письмо Рады БНР к архиепископу Сергея Ахатэнки от 5 кастрычника1967 г. По: Сбор документов св. Белорусское Автокефальной Православной Церкви … C. Семьдесят седьмой

24 Письмо премьер-министра Правительства БНР А. Кохановского до епископа Сергея (Ахатэнки) от 12 апреля 1949 г. Сбор документов св. Белорусское Автокефальной Православной Церкви … C. Двадцать третий В том же лисцеАвген Кохановский советовал епископу Сергею непосредственно "карэспандэваць в белорусских церковных делах со всеми прадставництвамиВраду БНР".

25 Рассматривались также кандидатуры журналиста Владимира Бортника и военного деятеля Николая Демидова.

26 Жизнеописание иеромонаха Василия Тамашчыка / / Собрание документов св. Белорусское Автокефальной Православной Церкви … С. девяносто пятый

27 Постановление белорусского епископата / / Виницкая А. Материалы к истории белорусского эмиграции в Германии. Ч. II. С. девяносто третьего

28 Постановление белорусского епископата …

29 косяком И. Из истории православной церкви … С. 156-157.

30 Белорусский мижлягерная совет / / Виницкая А. Материалы к истории … Ч. III. Организации. Лос-Анджелес, 1968. С. двадцать пятый

31 Проект реорганизации Рады БНР. 14 февраля 1968 г. 7 с. Архив БНР.

32 Белорусский лагерь в Остэргофене был создан осенью 1946 Позже сюда начали переезжать белорусы (в основном сторонники "кривичей") из других лагерей, в том числе и с Михельсдорфа, недовольны политическими пристрастиями его руководства. Здесь была основана газета "Батькивщина", журнал "Март", действовала Белорусский гимназия (директор — Левон Савенок). Лагерь просуществовал до лета 1949 г., когда был переведен в Розенгайм.

33 Голяк Л. Воспоминания. Кн. Вторая С. восемьдесят вторая

34 Юревич Л. Архив Рады БНР / / Записи БИНИИ. 2008. № 31. С. сто восемнадцатый

35 Декларация Рады БНР / / Родина. 1948. 22 февраля.

36 Инструкция № 1 "Представителем Правительства БНР в разных государствах мира" со Канцелярии БНР.

37 Сессия Рады БНР: Сообщение белорусского прэсбюро / / Родина. 1948. 4 июля.

38 Сессия Рады БНР.

39 Текст был издан и распространялся в виде листовки.

40 По приказал Радослава Островского. Из архива БЦР.

41 Устав Белорусское Центральное Рады (вторая редакция). Из архива БЦР.

 

 

Олег Гордиенко.

http://www.belhistory.eu